Автор: историк Евгений Антонюк/life.ru
Загадка летчика Девятаева. Как он сбежал с секретного полигона нацистов
8 февраля 1945 года группа советских военнопленных во главе с лётчиком Михаилом Девятаевым совершила побег из нацистского концлагеря. Этот побег хотя и не сразу стал легендарным, но попал в учебники истории. Бегство со сверхсекретного полигона на немецком самолёте, которым никто из беглецов не умел управлять, больше похоже на сюжет из кино, но это абсолютно реальная история. Как именно беглецам удалось осуществить столь невероятное предприятие?
Лётчик или разведчик?
Михаил Девятаев родился в 1917 году в Пензенской губернии. Окончил речной техникум, работал на судах. После призыва в армию был направлен на учёбу в лётное училище, которое окончил в 1940 году. В сентябре 1941 года истребитель Девятаева был подбит в воздушном бою, сам лётчик получил тяжёлое ранение. После выздоровления медкомиссия признала его непригодным для дальнейших полётов на истребителях. После этого в биографии Девятаева появляется первая загадка. Согласно общепринятой версии, следующие несколько лет он служил в санитарной авиации, пилотировал "тихоход" У-2 и благодаря случайной встрече со старым командиром смог вернуться в истребительную авиацию в 1944 году (командир замолвил словечко перед Покрышкиным). Всего на счету старшего лейтенанта Девятаева 9 сбитых самолётов.
Однако в справке полковника Мандральского (начальника отдела контрразведки СМЕРШ 61-й армии), который и допрашивал Девятаева после возвращения, указано, что после ранения в сентябре 1941 года он несколько месяцев обучался в Высшей разведывательной школе РККА, после чего перешёл в санитарную авиацию. Однако в тот период не существовало учебного заведения с таким названием (возможно, в документе указано разговорное название какого-то специализированного учебного заведения). К тому же такие неожиданные рокировки типа "лётчик — разведчик" выглядят весьма необычно. Сам Девятаев ни разу не упомянул этот факт в своих мемуарах.
Плен
13 июля 1944 года самолёт Девятаева был сбит под Бродами и лётчик попал в плен. Первоначально он находился в лагере Кляйн-Кенигсберг. Согласно популярной версии, оттуда он пытался бежать, но группу раскрыли. Всем грозила смертная казнь, но парикмахер в лагере подменил номер Девятаева, и под фамилией Никитенко пленный был переведён в лагерь Заксенхаузен, а оттуда попал в лагерь Карлсхаген 1.
Эта история вызывает сомнения, и дело не в том, что беглецов немцы обычно сразу расстреливали, и не в том, что нельзя было подменить личность в лагере. Просто сохранилась учётная карточка Девятаева из лагеря Карлсхаген. В ней заключённый фигурирует под своим именем — Mikhail Dewjatajew и под номером 11 024.
Концлагерь находился неподалёку от засекреченного полигона Пенемюнде, где проводились испытания новейших образцов техники — ракет ФАУ. Рядом находилось два лагеря с названием Карлсхаген и одноимённая авиабаза с аэродромом. В одном лагере работали отобранные по всем немецким концлагерям специалисты, занимавшиеся производством ФАУ. Другой лагерь находился в ведении люфтваффе. Его заключённые использовались для аэродромных работ. Девятаев находился во втором.
Несмотря на то что полигон был строжайше засекречен, для английской разведки его местонахождение не было секретом. В 1943 году около 600 британских бомбардировщиков обрушили на него удар, в результате которого полигону был нанесён серьёзный урон. Погибло большое количество заключённых, а также обслуживающий персонал и некоторые специалисты (например, главный специалист по ракетным двигателям Тиль). После этой бомбардировки Пенемюнде уже не оправился, часть работ по производству ФАУ перенесли в другие места. Девятаев прибыл туда уже после этих событий.
Стоит также отметить, что мемуары непрофессиональных авторов писались в СССР с участием литературных редакторов, что может объяснять ряд некоторых нестыковок в угоду идеологической выверенности. Например, в мемуарах указано, что Девятаев вступил в партию ещё до попадания в плен. Однако в протоколах СМЕРШа сообщается, что Девятаев только бывший комсомолец. Партийной принадлежности в то время уделяли приоритетное внимание и выясняли первым делом после имени, поэтому этот протокол вызывает больше доверия, чем идеологически обработанные и дополненные явно художественными вставками мемуары.
Побег
Всего в группе Девятаева было десять человек: он сам, Иван Кривоногов, Владимир Немченко, Иван Олейник, Фёдор Адамов, Трофим Сердюков, Владимир Соколов, Михаил Емец, Пётр Кутергин и Николай Урбанович. Семеро были пленными красноармейцами, трое — из числа угнанных немцами на работу. Двое — Кривоногов и Емец — состояли в партии. Соколов в 16 лет был судим за кражу.
Самой главной загадкой побега остаётся один вопрос: как беглецы смогли проникнуть в самолёт на охраняемом аэродроме и, самое главное, успешно поднять в воздух незнакомую немецкую машину. Мало того что техника была Девятаеву незнакома (он пилотировал истребители, а не бомбардировщики), так ещё и все надписи были на немецком, которого он не знал.
Согласно официальной версии, немецкие надписи Девятаев изучил сам, когда убирал сломанные приборные доски. Отламывал от них по кусочку и запоминал. А один из членов группы, готовившей побег, переводил ему, поскольку знал немецкий.
Правда, мало было изучить названия, нужно было понять принцип включения двигателей. Сделать это было ещё сложнее, поскольку узников к работающим самолётам не подпускали. По словам Девятаева, однажды ему всё-таки посчастливилось это увидеть. Он сгребал снег с крыла самолёта, а в это время немецкий пилот прогревал двигатель, и Девятаев через маленькое окошко сумел увидеть последовательность действий.
По другой версии, упоминаемой в некоторых немецких источниках, особенности работы двигателя ему продемонстрировал немецкий лётчик. Авиаторы в то время осознавали себя особой кастой, и пленные пилоты противника вызывали интерес. Они вполне могли общаться через переводчика как коллега с коллегой о каких-то мелочах (разумеется, не выдавая секретов), поэтому версия не выглядит такой уж невероятной, тем более что Девятаев был в аэродромной команде и мог встречаться там с немецкими пилотами. Те вполне могли показать любопытствующему пленному пилоту какие-то особенности техники, не чувствуя подвоха. Особенно учитывая тот факт, что бежать из лагеря было трудно. Мало того что он охранялся, так ещё и находился на полуострове, что осложняло задачу побега (к слову, первоначально Девятаев планировал бежать на лодке).
По третьей версии, изучить самолёт удалось благодаря невмешательству одного из охранников, который некогда был в русском плену, немного знал русский язык и симпатизировал узникам. Во время его дежурства Девятаев получал возможность исследовать самолёт, а охранник делал вид, что не замечает интереса советского военнопленного к машине.
Так или иначе, в общих чертах Девятаев получил представление о принципах управления немецким самолётом. Теперь оставалась не менее трудная задача — попасть в самолёт. Девятаев и четверо его напарников (остальные пять человек не были посвящены в план побега и узнали о нём в последний момент) работали в аэродромной маскировочной команде. Проникнуть на аэродром они могли, но как попасть в самолёт?
Несколько попыток перехватить самолёт с работающими двигателями не удались, мешали некстати появившиеся свидетели. Затем надолго установилась нелётная погода. И только 8 февраля 1945 года беглецам удалось осуществить свой план.
Их задачу несколько облегчало то, что в конце войны немцы испытывали страшную нехватку личного состава, все, кто умел держать ружьё, были отправлены на фронт, и охраной Карлсхагена занимались преимущественно части ландесшютцена. Это что-то вроде территориального ополчения, набранного из негодных для полноценной армейской службы мужчин.
Подготовка этих людей, конечно, была на куда более низком уровне, да и особого рвения они не проявляли. Вдобавок в начале февраля весь персонал полигона, аэродрома и лагерей готовился к эвакуации, части Красной армии были уже неподалёку. Неразбериха и "чемоданные настроения" также внесли свой вклад. В итоге в день побега десятерых беглецов охранял всего один конвоир.
Во время размаскировки самолёта He-111 Кривоногов ударил охранника железной палкой по голове. После этого беглецы разместились в самолёте. Поскольку всё происходило во время обеда, никто не заметил захвата самолёта и прогрева моторов. Выруливание на взлёт также не вызвало никаких подозрений.
Взлететь удалось не с первого раза, но беглецам всё же удалось уйти, не вызвав подозрений. Немцы спохватились, только обнаружив охранника. Они организовали погоню, которая не принесла и не могла принести успеха. Без знания маршрута беглецов обнаружить их было почти невозможно, и отправленный за ними истребитель вскоре вернулся.
К слову, популярная легенда, согласно которой самолёт был напичкан суперсекретной аппаратурой, является гораздо более поздним мифом. Во-первых, даже в мемуарах самого Девятаева нет ни слова о секретной аппаратуре в самолете. Во-вторых, протокол офицеров из СМЕРШа, осмотревших самолёт, подтверждает это: "В самолёте, кроме трёх бортовых пулемётов, никакого вооружения и посторонних предметов не обнаружено".
Единственное, что было на самолёте, — часть оборудования для подвески ФАУ-1. С лета 1944 года немцы пытались использовать Не-111 для воздушного запуска ФАУ, однако из-за огромных потерь и низкой эффективности от этих самолётов отказались. На момент угона немецкий бомбардировщик использовался в Карлсхагене для обучения лётного состава.
Непростое возвращение
8 февраля около 15 часов угнанный самолёт приземлился в расположении 61-й армии. На подлёте он был обстрелян советскими зенитками и повреждён, из-за чего машину пришлось сажать на поле. В мемуарах Девятаева история заканчивается тем, что после возвращения все ликуют, обнимаются, а затем на руках несут беглецов в столовую. Однако в реальности всё было не так радужно.
Первым делом их отправили на допрос к СМЕРШевцам. Все аргументы изначально были против них: прилетели от немцев, на их самолёте, без документов, рассказывают невероятные истории про то, как угнали с охраняемого аэродрома самолёт, которым никто из них не умеет управлять. В СМЕРШе не скрывали, что подозревают в них немецких агентов. Полковник Мандральский, который вёл дело, так и написал в отчёте: "Допросы задержанных ведём в направлении изобличения их принадлежности к разведывательным органам противника".
Тем не менее никаких аргументов в пользу их связи с немецкой разведкой не было. Конечно, в условиях военного времени их история выглядела необычно. С другой стороны, именно её необычность и была аргументом против связи с немцами. Если бы тем потребовалось забросить своих агентов в расположение Советской армии, они явно сделали бы это менее заметным способом. Было очевидно, что перелёт на немецком самолёте переполошит всю армию и привлечёт к агентам ненужное внимание.
Поэтому рядовых достаточно скоро освободили и отправили на пополнение фронтовых частей. А вот Девятаев как офицер следствие заинтересовал и надолго задержался в фильтрационном лагере. В постсоветское время стала популярна легенда о том, что Девятаев после войны был репрессирован и долгие годы провёл к лагерях. Однако это не так.
Пребывание в фильтрационном лагере после возвращения из плена было стандартной проверкой. Для рядовых она, как правило, длилась несколько дней. Офицеров проверяли значительно строже. Девятаев задержался в фильтрационном лагере более чем на полгода, поскольку вызвал особый интерес у следователей. В советское время он эту проверку никогда публично не упоминал, но после распада СССР признался: "После побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной".
В сентябре 1945 года Девятаева ещё раз привезли на полигон, интересовавший советских специалистов. Поскольку он служил в аэродромной команде, а ракетный полигон находился в отдалении, ничего сверхсекретного он поведать не мог. Тем более что обычных пленных к полигону и близко не подпускали. Тем не менее он смог описать примерное расположение построек и объектов на острове.
Мирная жизнь
В ноябре 1945 года лётчик был уволен в запас. Однако первые годы мирной жизни оказались весьма непростыми. Из-за того что Девятаев побывал в плену, у него возникли проблемы при устройстве на работу. В итоге несколько лет ему пришлось проработать простым докером в порту. Только в 1949 году ему удалось вернуться на речной флот и стать капитаном катера. В дальнейшем был капитаном "Метеора".
Никакой известности Девятаев не имел вплоть до конца 50-х. Невероятный побег пленников так и мог бы остаться никому не известным эпизодом войны. Но в 1956 году Хрущёв на съезде КПСС развенчал культ личности. Начался пересмотр сталинской политики. Эти процессы не обошли стороной и бывших военнопленных. Если раньше при трудоустройстве надо было обязательно указывать в анкете, был ли человек в плену или на оккупированных территориях (что могло стать серьёзным минусом для карьеры), то теперь отношение к этой категории людей стало гораздо более терпимым.
В рамках курса на гуманизацию Михаил Шолохов пишет "Судьбу человека", главный герой которой — бывший военнопленный. Провинциальным журналистам уходит директива — искать людей, которые не получили достойной награды в сталинское время из-за пребывания в плену. Во время поисков в военкоматах журналист Ян Винецкий узнал историю Девятаева и заинтересовался ею.
Он приехал к лётчику, встретился с ним и написал большую статью о его подвиге. Статью прочитали в столице, и через несколько недель Девятаева самолётом доставили из Казани в Москву на приём к министру речного флота, который был в восторге от этой истории.
С этого момента для Девятаева началась новая жизнь. В 1957 году он получил звезду Героя Советского Союза, подружился с Симоновым, стал известной и узнаваемой личностью. С тех пор он регулярно ездил на своеобразные "гастроли" по всему Советскому Союзу и странам соцлагеря, рассказывая о своём необычайном побеге. История Девятаева попала в школьные учебники по истории, а сам он встал в ряд самых знаменитых героев ВОВ.
Фото: соцсети
-0.65
КОРОНАВИРУС